Friday, September 19, 2008

Ки таво, 5768.

Ки таво, 5768.

В два раза больше.

    Наша глава всегда читается до Рош а-Шана. Ведь сказано: «…завершится год и его проклятия», а глава «Ки таво» содержит 98 проклятий. Собственно в оригинале слово проклятие – «клала» производится из корня «каль» – лёгкий и, следовательно, означает последствия недостаточно серьёзного отношения к законам Всевышнего. Более точно – недостаточно уважительного (уважение – «кавод» означает тяжесть, которое антоним понятия лёгкий – «каль»).

    Попробуем объяснить происхождение числа девяносто восемь, точнее – сто без двух. Достаточно вспомнить, что это – одновременно и число благословений (духовного изобилия), появляющихся в нашей недельной главе. Его «корни» в заключительной главе книги «Ваикра», где появляются в свою очередь 49 благословений против того же количества проклятий. А это число нам хорошо известно. Ровно сорок девять уровней роста приводят ко Всевышнему, встреча с которым ожидает поднимающихся на пятидесятой ступеньке. Ступенька, на которую мы поднимаемся – новый источник «Брахи», та же, что осталась непокорённой, становится постоянным источником «порчи», хроническим недостатком.

    И Пятикнижие жёстко определяет не поднятие на очередную ступеньку духовного развития как «клала» - «кнут» из системы «кнут и пряник», не дающий стоять на месте. Всё дальнейшее в объяснении сводится к простейшей операции умножения на два. Дело в том, что сказанное в конце книги «Ваикра» можно уподобить потенциалу, а проклятия и благословения, заключающие Тору – реализации. Задействование же, как известно, включает в себя потенциал, а, следовательно, – в два раза больше!

Здешнее – вид сверху

«И также дашь от него левиту и пришельцу, сироте и вдове.

Не ел я в скорби своей от него»

Дварим 26:14

Рамбам, объясняя законы праздников, определяет, что запирающий свой дом от нуждающихся и съедающий праздничную трапезу в узком семейном кругу – «не праздник это Всевышнего, а праздник его желудка, о таких сказано «их приношения как хлеб скорбящих для них» (Рамбам, «Законы праздников», 86, закон 18).

Обрывающий родственные связи с людьми уподобляется скорбящему, чей близкий всё ещё не похоронен, и потому вкушающий свой хлеб скорби в одиночестве. Раби Ицхак-Меир из Гура объясняет в этой связи освобождённость скорбящего от исполнения всех повелительных законов. Ведь душа умершего, пока тело не предано земле, не может найти успокоения и начать духовный подъём. Душа же родственника до погребения не способна разорвать узы жизни, связывающие её с душой умершего. Отсюда вынужденное сходство в отношении этих душ к нашему миру. Потому душа скорбящего уподобляется душе умершего (естественно не способной к исполнению мицвот) и освобождается от исполнения предписывающих законов Торы. Запреты же Торы естественно (опять же) не преступаемые умершим, останутся в силе и для живого.

Рав Зоненфельд, продолжая тему связанности здешнего с верхним, объясняет, что всё получаемое человеком на Земле снято с его счёта в будущем мире. И по завершении земных дел получит каждый из нас выписку с текущего духовного счёта, и обнаружит весьма печальное сальдо!

И что же делать – Вы спросите – отказаться по-христиански от всех плодов этого мира??! Ответ Торы, объясняет рав Зоненфельд, весьма незатейлив. Нужно, всякий раз видя созревающие плоды земного благоденствия, помечать их как «первинки для Создателя», съесть которые предстоит коэну!

Именно об этом говорит мидраш (Иерушалми, трактат «Второй маасер» пятая глава), объясняя слово «hашкифа»* из следующего пятнадцатого пасука предложения: «Взгляни («hашкифа» в оригинале) из выделенной обители твоей, с небес, и благослови народ Твой Израиль и землю, которую дал ему». Обычно используемое лишь в отрицательном контексте здесь стало оно положительным оттого, что «Слушался я голоса Всевышнего Всесильного моего, сделал всё по Его приказу» (Дварим 26:14).

И тогда: «И возрадуешся всему хорошему, что дал тебе Всевышний Всесильный твой, и дому твоему; ты и левит (буквально привязанный к тебе) и пришелец (гость), который поблизости от тебя!» (Дварим 26:11).

Мораль: В этом мире либо мы поедаем плоды следующего мира и уподоблены скорбящим, либо в радости разделяем трапезу из… «первинок».

* hашкифа – всякий раз, когда в Танахе появляется это слово, оно означает неодобрительный взгляд Всевышнего на происходящее.

р. М.-М.Гитик

«Новизны учеников очарованье»

Первые плоды молитвы.

Недельная глава Ки Таво начинается с заповеди бикурим - первых плодов. Первые плоды, годные к употреблению, должны быть собраны и транспортированы в Иерусалим, в Храм, к коэну. Мидраш Танхума даёт очень странное объяснение этой заповеди: "Моше предвидел, что с разрушением Храма исполнение заповеди бикурим закончится и поэтому Моше установил практику молитвы три раза в день."


Сфат Эмет говорит, что связь между молитвой и приношением первых плодов заключается в очень простом принципе - отсрочке удовольствия. Время утренней молитвы самым неудобным образом выпадает на то время, когда так хочется поспать... И точно так же как отказываясь от плодов мы подчёркиваем, что на самом деле плоды - это не результат наших действий, а только финальная стадия раскрытия благословения Всевышнего (Ки Таво, 5631), мы отказываемся от утреннего сна.


Тут можно возразить: но ведь это касается только утренней молитвы, что насчёт
минхи (послеобеденной молитвы) и маарива (вечерней молитвы)? Мало кто спит на закате и уж тем более сразу же после выхода звёзд. Махараль объясняет, что и в этом случае работает всё тот же принцип "отсрочки удовольствия".


Время минхи наступает как назло посередине рабочего дня, когда только-только настроился поработать, и тут же надо все бросить и идти молиться. То же самое происходит и с мааривом - вечерней молитвой. То время, которое предназначено для отдыха/ночной жизни (все зависит от принадлежности к возрастной/социальной категории) - вот как раз это время предназначено для вечерней молитвы.


Это объяснение даёт ответ на вопрос о связи между первыми плодами и молитвой, но почему Мидраш Танхума говорит о разрушении Храма? Как известно Храм в Иерусалиме был самой "высокой" точкой в мире. Точкой в которой
духовное проникает в материальное, то самое место в котором Шхина (присутствие Всевышнего) раскрывается с максимальной интенсивностью.


В этом мире всё зависит от уровня раскрытия Шхины, и степень изгнания и отчуждения Шхины определяет степень нашего физического, эмоционального, интеллектуального и духовного отчуждения. Молитва призвана исправить именно этот уровень отчуждения. Конечно же молитва это не метод выклянчить то, что нам необходимо в конкретный момент времени. И это как раз то, что Моше Рабейну понимал как никто другой.


Когда
Моше молится о выздоровлении своей сестры: "Всевышний, пожалуйста, излечи её пожалуйста" (Бемидбар 12:13), то он молится об излечении Шхины, а не о излечении самой сестры напрямую. Моше понимает, что если бы Шхина не "болела" и не была бы в какой-то степени в изгнании, сама возможность страданий была бы невозможна. Исправление Шхины автоматически исправляет все остальные проблемы (Тикуней Зоар, Тикун 6).


Бааль Шем Тов говорит, что когда целью молитвы является что-то материальное, то именно то, о чём человек молится становится преградой, и такая молитва имеет мало шансов быть услышанной. Ведь если цель молитвы это Соединение, тогда любое намерение для достижения личных целей будет прямой противоположностью цели молитвы.

Когда человек слишком фокусируется на своих собственных заботах, вместо того чтобы получить то что ему необходимо в качестве части Целого, он отделяет себя от Целого, и такая молитва конечно же не получит ответа. (Кессер Шем Тов, 176).


р. И. Гладштейн


Уважаемые читатели, шалом!

Для более близкого знакомства с образовательной программой р.М.-М.Гитика

звоните: 972 2 6513168

пишите: tutor@jewniversity.org

ШАБАТ ШАЛОМ!

No comments: